В августе одного года в «Малиновку» поступил дорогой заказ на озвучивание рекламы известного бренда. Рекламировался шампунь для жидких волос «Чупчик», а сумму, которую заказчик пообещал за озвучку необходимого текста, была не то, чтобы баснословной, но позволила бы «Малиновке» закрыть некоторые просроченные долги по аренде здания и оборудования. Актёру озвучки же отводилось примерно сорок рублей от общей суммы. По меркам городка – вполне приличная сумма… часа на три.
- Вы понимаете, что это значит?! – радостно вопрошал Блинский, пребывая в чрезвычайно довольном расположении духа. – Кто у нас есть в базе данных?! Срочно зовите лучшего, лучшего актёра!..
Такая задача казалась непростой его секретарше, Инночке. В небольшом штате её за глаза звали «Инночка-Косыночка», потому что Инночка постоянно раскладывала на компьютере пасьянс, когда выдавалась свободная минутка. А когда такая минутка выдавалась, зависело от самой Инночки.
- Ну ДмитПавлинч, - невнятно произнесла она, - у нас в базе же нет толком никого лучшего…
- Как этого «никого лучшего»?! – возмутился Блинский. – А этот! Говорухин!
- Ему на прошлой неделе зубы выбили, так он теперь свистит и шепелявит.
- А Свечников?
- Уже три месяца ничего не слышит. Ему ж лет семьдесят…
- Хорошо, а этот!.. Ммм! – Блинский пощёлкал пальцами, вспоминая. – Как же его… Баб… Бабухин! Вот! Он же на прошлой неделе у нас…
Инночка тяжело вздохнула, подперев щёку ладонью.
- Бабухин у нас и так везде, где только можно.
Это была правда.
В небольшом городке Осинка «Малиновка» была единственной студией звукозаписи, и если кому-то и требовалось что-то записать – то «Малиновка» тут же вызванивала актёров, связанных с ней контрактом. Вернее, так было бы, будь она обычной среднестатистической студией. Но «Малиновка», учитывая её нынешнее положение, была студией чуть похуже, так что действующий актёр у неё, по факту, был только один: Колька Бабухин, который озвучивал всегда, как бог на душу положит, зато энтузиазмом обладал немереным.
Проговаривая текст в микрофон, Бабухин хорошо соблюдал интонации, имел прекрасный тембр и дикцию, но порой настолько сильно переигрывал, так что даже реклама туалетной бумаги превращалась в трёхактную оперную арию. Любое замечание к себе воспринимал в штыки: начинал заламывать руки, падать на колени и кричать о неуважении к молодому таланту (а ему было за сорок). Почти половина рекламы, записанной в «Малиновке», была озвучена голосом Бабухина. И, стоит отметить, это была лучшая половина. Говорухин, например, при записи то и дело рыгал, и иногда это безобразие даже пускали на телеэфир.
Поэтому даже Блинский, привыкший работать в столь тяжёлых условиях, понимал: если снова нанять Бабухина на роль рекламы, то это будет полный провал.
- Тогда до вечера отыщите мне актёра! – приказал Блинский Инночке. – Иначе я вас заставлю в микрофон кричать!..
- Хорошо, Дмитпалч, - равнодушно вздохнула Инночка, снова щёлкая по «Косынке».
Инночка считала себя прагматиком не только потому, что расклад пасьянса давался ей на ура. А ещё и потому, что своё бездействие она оправдывала нежеланием совершать лишние действия. Она знала: если актёр найдётся – то уж точно без её участия, а если не найдётся, то Блинский просто снова вызовет Бабухина, и запишет с ним.
Но всё же для чистоты процесса Инночка решила набрать номер своей подруги Анечки: может быть, у неё есть на примете какой-нибудь завалявшийся актёр озвучки?
Подруга Инночки, Анечка Эдуардовна, имеет не такое уж большое значение в этой истории, поэтому её родословную и причины её воспитания расписывать не имеет смысла. Стоит только сказать, что Анечка Попова была женщиной чрезвычайно болтливой, острой на язык и жадной до какой-нибудь своей выгоды. Когда ей в автобусе или в магазине выдавали сдачу, она считала каждую копеечку, ругала своего супруга за малейший финансовый просчёт.
Они с Инночкой были подругами со школы, поэтому Анечка была чрезвычайно рада звонку старой подруги. Их разговоры о том, кто, с кем, зачем и сколько это в долларах, продлились минут сорок, прежде чем Инночка, как бы невзначай, обронила, что нужен «типа актёр», а брать его «типа негде», и тяжело вздохнула.
- А какой актёр? А что за актёр? – заинтересовалась Анечка. – Ты что, снимаешься? Давай я приду!
- Да нет! – вздохнула Инночка почти что искренне. – Поступил важный заказ. Нужен лучший из лучших.
- А что, дорого платят?
- Дорого, - и Инночка назвала сумму, от которой Анечка издала тихий вздох.
- Ну ладно, - сказала Инночка грустно. – Пойду тогда искать…
- Слушай-слушай!!! – засуетилась Анечка, в голосе которой слышалось счастливое придыхание. – У-у-у м-меня есть на примете актёрчик… Актёр! Актёрище!!! Да, и он мог бы… да… Я… Я сегодня же его приведу!.. А мне, как менеджеру… может быть… что-нибудь… А ему…
Анечка игриво накручивала на палец провод, представляя, сколько денег может на этом заработать. Уговорив, наконец, Инночку, она резко хлопнула телефонной трубкой и закричала на всю квартиру не своим голосом:
- ВА-А-А-А-АДИК!!!
Вадиком был её муж. Только он, несмотря на такую громкость, не ответил: кажется, опять ушёл пить в гараж. Не найдя его ни в одной из комнат, Анечка сердито топнула ногой и принялась думать, кого бы ей заслать. Потому что, конечно же, у неё на примете не было никакого актёра. Но Анечка Попова не была бы собой, если бы упустила возможность заработать хоть небольшую долю от этой суммы.
Это был Стёпочка Панкратов, живший этажом ниже. Стёпочка был Анечкин не то чтобы друг, с которым Анечку что-то связывало, но что именно – ни один из них не знал. В тот же день, когда позвонила Инночка, Анечка спустилась к Стёпочке и выложила ему всё, как на духу:
- Денег заплатят! Мильён! Тому, кто к ним придёт и фильм озвучит!
- А какого рода, извините, фильм? – заинтересованно спросил Панкратов. Не сказать, что он был хитрым человеком: он скорее был хитреньким человечком. Весь такой пухленький, чуть неряшливый, но всё же аккуратный, и вместе с тем незатейливый, он был очень вежливым, но кристально честным его назвать было сложно: привирать Панкратов умел и любил, а зарабатывать на этом любил вдвойне.
И на его вопрос Анечка безропотно, честнейше ответила:
- Ой знаете, я в этих фильмах не разбираюсь, но роль очень драматичная, просто так кого попало – никак не возьмут! А я вот возьми и вспомни, что вы у нас, Стёпочка, актёр. Актёрище! Может быть, рискнёте попробоваться? Ведь мильёнчик-то, знаете, не лишний…
- Мильёнчик-то да-а-а, мильёнчик не лишний… - вздохнул Панкратов. Потёр круглый нос, потом резко закрыл глаза, поднял подбородок, выпрямился, вытянул руку в сторону, будто на броневике стоял, и замирающим, дрожащим голосом выдал, делая между словами убийственные паузы:
- Восемь! Восемьсот! Три пятёрки! Три, пять, пять! Лучше взять взаймы, чем у кого-то занимать!..
- Актёр! Актёрище!!! – Анечка аж зааплодировала. – Манековский, вылитый Манековский! Срочно бегите, Стёпока, бегите пробоваться!!!
- Вы, таки, считаете? – скромно заулыбался Панкратов, закончив кухонный перфоманс.
- Конечно, дорогой мой, коне-е-ечно! Только постарайтесь больше говорить с английцким уклоном, там это любят. Просто помните: вы – от Анны Эдуардовны, прямиком из Голливуда, приехали на запись.
- И будет мне мильён? – с замиранием сердца спросил Панкратов.
- Будет, будет! – спешно пообещала Анечка. – Только принарядитесь по-тамошнему, по-африкански.
- Извините… Как вы сказали? – решил удостовериться Панкратов.
- По-африкански, по-африкански! – заверила его Анечка, немного спутав выражения «по-африкански» и «по-американски». – Это обязательно! Совершенно обязательно!..
Когда Анечка выходила из его квартиры, уже собираясь звонить Инночке и говорить, что нашла ей актёра, Панкратов, оставшийся в одиночестве, всерьёз призадумался. То, что озвучивать он сможет – он уже нисколько не сомневался, ведь Анечка Эдуардовна его похвалила. Вот только зачем же одеваться по-африкански? Это как-то поможет? Или там в студии сидят одни африканцы?..
Повертевшись перед зеркалом, Панкратов пришёл к одному выводу: хоть по-африкански, хоть по-азиатски, а миллион-то он всё равно хочет.
«Куплю себе на него машину… - мечтательно размышлял он, скидывая с себя рубашку. – Нет, две! Совершенно точно две!..»
В отличие от Анечки, Панкратов примерно представлял, чем африканцы отличаются от американцев. Но мысли о том, сколько он может заработать, поработав голосом, настолько захватили его разум, что он решительно не мог подумать о том, что Анечка могла и ошибиться в выражениях.
Следующие два часа Панкратов посвятил своему внешнему виду и выучиванию фраз из английского словаря.
Инночка ворвалась в кабинет Блинского, начальника студии «Малиновка», с радостными известиями:
- Идёт, Дмитпалч, идёт!!!
- Что идёт?.. – рассеянно отозвался Блинский.
- Актёр идёт, Дмитпалч! Холливудский! Фром Холливуд!
Блинский подскочил на стуле, упёршись руками в стол.
- Как вы сказали?! Фром откуда?!
- Фром Холливуд! Знаменитый!
- Фром Холливуд?! Но здесь-то он хау ит из?!
Он имел в виду: по какому божьему велению знаменитый голливудский актёр посетил с визитом их небольшой городок? На что Инночка радостно ответила:
- Он здесь на гастролях! Анька говорила, фильмы озвучивал, чуть ли не сотню! Настоящий профессионал!
- Превосходно, превосходно! – обрадовался Блинский. – Подготовьте лучшее оборудование! Доставай «Беатлез»! Срочно зови Шурку, чтобы настроить! Чтобы всё было в лучшем виде!..
- Дмитпалч! – прервала его Инночка. – Анька просила, чтобы с ней суммой поделились немного… За труды…
- Суммой? – моргнул Блинский. – А, за заказ что ли? А она тут каким боком?
- Так она же этого актёра привела и порекомендовала!..
- Ладно, будет ей… Рублей десять.
- Десять?! – осипла Инночка. – А нам-то тогда что достанется?..
- А мы, Инночка, будем работать на благо нашего городка.
- Может, хотя бы рублей пять… или шесть… - шёпотом предложила она. Понимала: если из сорока рублей на актёра десять рублей уйдёт на Анечку, то ей самой достанется очень мало.
Финансовые прения прервал грохот в дверь студии. Помчавшись открывать, Блинский крикнул на ходу:
- Готовьте! Всё готовьте!!!
…Открыв дверь, Блинский обомлел, чуть не рухнув в обморок тут же, на пороге.
Перед ним стоял невысокий полуголый человечек с дрожащим подбородком, чёрный, как смоль, с ног до головы, блестящий, как гуталин. На поясе у него была намотана какая-то набедренная повязка (в составе которой чётко различалась страница выпуска газеты «Мир предложений»). Обуви не было совсем, но были носки, такие же чёрные, как он сам. Смотрел гость гордо, решительно и покровительственно. И ей богу, от одного его вида у Блинского подгибались колени. К голливудским звёздам он не привык.
- Хэллоу, - убедительнейше-спокойно произнёс гость. – Айм фром Холливуд, - произнося каждое английское слово с убойнейшим русским акцентом, он смотрел Блинскому прямо в глаза. – Хир ту рекорд.
Звенящая тишина повисла между ними.
- Ах фром Холливуд!.. – выдохнул Блинский, еле сдерживая нервный тик. В его голове роились мысли, что на такую звезду они денег точно не напасутся. – Фром Холливуд… Да, да, милости просим!
Медленно и важно кивнув, чернокожий гость шагнул в студию. Прикрыв за ним дверь, Блинский поправил галстук.
- Инночка! – крикнул он. – У нас всё готово?!
- Да, Дмитпалинч! – крикнула из внутренних помещений Инночка. – Конечно, в наилучшем виде!!!
- Сейчас всё устроим, не волнуйтесь… - нервно произнёс Блинский, вытирая галстуком пот, выступивший на лице.
В этот момент Панкратов, чрезвычайно гордый произведённым впечатлением и внушаемым восторгом, решил продемонстрировать свои актёрские таланты и умения. Он резко выпрямился посреди фойе – Блинский вздрогнул, тоже на всякий случай выпрямившись – повернул голову на начальника студии, вдохнул и трепещущим, глубоким голосом медленно проговорил:
- Восемь! Восемьсот! Три пятёрки! Три, пять, пять! Лучше взять взаймы, чем…
«Нет, ну какая фактура! – изумлённо подумал Блинский, не в силах оторвать глаз от гостя. – Какая мимика! Динамика! Хореография какая! Такому ведь только в Холливуде и учат!..»
- Всё готово, Дмитпалинч! – Инночка ворвалась в фойе, но когда гость повернул к ней голову, она с испуга издала дикий, протяжный вдох, вытянув губы буквой «О», как рыба на новые ворота, и тут же рухнула в обморок, грохнув об пол.
- Вы не волнуйтесь, не переживайте, с ней бывает… - тут же решил выкрутиться Блинский, чтобы не пугать гостя. – Каждый день одно и то же… П-прошу, пройдёмте…
Переступая через бессознательное тело Инночки, они прошли во внутреннюю комнату, где техник Шурка уже настраивал дорогой заграничный микрофон «Beatles» (Блинский говорил «Беатлес»), который приобрёл за большие деньги ещё предыдущий хозяин «Малиновки». Шурка, увидев «гостя из Холливуда», потерял дар речи (а он и так был не очень-то разговорчивым), так что коротко кивнул Блинскому и убрался подальше от чернокожего актёра.
- Вотс ё нэйм? – это была единственная фраза по-английски, которую Блинский худо-бедно запомнил ещё со школы. Он также, правда, знал фразу про возраст, но плохо её выговаривал.
- Шо? – хлопнул глазами актёр. – А! Нэйм, нэйм…
- Имя? Звать вас как?!
- Стефан, - гордо выговорил Панкратов, дополнительно высовывая язык для особого звука. Так, он читал, делают все англичане. – Стеффан Панкратофф.
- Очень приятно, Дмитрий Павлинович Блинский, начальник, собственно, студии… Вот ваш, собственно, текст… Извольте прочитать и запись в микрофон…
Стеффан Панкратофф взял в руки мятый листок (на бумаге остались чёрные следы), бегло прочитал то, что написано, шевеля измазанными в угле губами, поморгал. Медленно поднял глаза на Блинского.
- По-русски шоль? – тупо спросил он.
- О, так вы и русский знаете?! – обрадовался Блинский облегчённо. – Ну так естественно по-русски! Такая роль, такая роль!.. Извольте к микрофону, мистер Панкратофф, тут всё уже настроено, всё по-профессиональному…
Он вышел в другую комнату и вскоре появился за стеклом. Надел наушники и радостно, с широкой улыбкой показал Стеффану большой палец. Тот встал к микрофону, держа в руках листок и чувствуя себя неимоверно глупо. Но всё же вспомнил про мильён и, когда загорелась лампочка, вдохнул поглубже. Встал в позу. Вытянул руку. Прищурился к листку.
- Если ваши волосы… жидкие! и жирные! – проговаривал он с отчаянным выдыханием, отыгрывая на уровне Шекспира, а может, даже и выше. – То вам на помощь придёт… «Чупчик»!..
«Как отыгрывает, ну какая фактура, - улыбался Блинский, наблюдая, как чернокожий холливудский актёр в набедренной повязке старается, произнося буквально каждое слово рекламы шампуня «Чупчик». – Актёр! Актёрище!!! Заслужил, чертяка, свои сорок рублей!..»
Закажите закадровое озвучивание текста для видео. Недорого, качественно, быстро!
